Пожалуй, это один из самых знаменитых конструктивистских московских домов, авторства Моисея Гинзбурга. Последние сорок лет он живет в ожидании реконструкции, масштабы и необходимость которой с каждым годом растут в объемах и степени срочности. Правда, это не мешает творческой московской интеллигенции снимать в доме Наркомфина квартиры, стартапам и дизайн-бюро открывать офисы, а всем желающим — с мая по начало осени заниматься йогой на плоской эксплуатируемой крыше дома, где изначально, по замыслу архитектора, должен был функционировать солярий для жильцов.
Известный блогер, журналист и основатель нескольких стартапов Антон Носик показал нам, как устроена четная квартира-ячейка типа F, кто его соседи и как живет дом «переходного типа» сегодня.
О проектеМесто: Дом Наркомата Финансов,
Москва, Новинский бульвар
Размер: 36 кв.м, высота потолков в спальне 2,30, в гостиной — 3,70
Кто здесь живет: Антон Носик, блогер, журналист, учредитель благотворительного фонда
Помоги.ОргФото: Юрий Гришко
Дом Наркомфина строился как жилой фонд, предназначенный для сотрудников Народного комиссариата финансов СССР. Изначальная конструкция здания предполагала, что оно стоит на ножках (сегодняшний первый этаж — это пристройка брежневского времени), которые служили продолжением ландшафта в архитектурном ансамбле.
Расположенный на территории парка городской усадьбы Федора Ивановича Шаляпина, дом должен был служить крытой трассой и не мешать прогулкам горожан по Садовому кольцу, которое в конце 1920-х годов только становилось большой транспортной магистралью. Американского посольства в то время еще не было, были только роскошные особняки и огороды, в которых в 1930-м году и нашлось место советскому эксперименту.
Архитектор Моисей Гинзбург проектировал в то время, когда советской стране необходимо было в короткие сроки обеспечить жильем растущие города. Ресурсов не хватало, поэтому важна была не только площадь, но и пространственный объем жилого помещения. Все квартиры в доме двухуровневые и расположены попарно — этим объясняются интересные конструкции лестниц и тот факт, что на шесть этажей в здании всего два общих коридора.
Двери выкрашены в разные цвета. Нижние квартиры типа F — это белая дверь, верхние — черная. Такое решение было максимально компактным, разный уровень потолков в квартире позволял сэкономить на пространстве спальни, но сделать гостиные очень светлыми. Второй и третий этажи дома занимают ячейки К — двухуровневые квартиры площадью 78 кв.м. 4, 5 и 6 этажи — ячейки типа F площадью 37 квадратов, которые состояли из двух помещений одноэтажного и полутороэтажного объема.
Большие общественные пространства компенсировали небольшую площадь квартир: светлый коридор был местом для социализации жильцов, а в так называемом коммунальном блоке, куда каждый из обитателей дома мог попасть по воздушному переходу, были расположены столовая, детский сад, прачечная, клуб, спортзал и технические службы домакоммуны.
«У этого дома богатая новейшая история, здесь живут и работают самые разные люди, — рассказывает Антон. — Я въехал летом 2014 года: сначала здесь располагался мой офис. Квартиру мне сдали по рекомендации моего друга Демьяна Кудрявцева, агентство которого размещается по соседству. Потом мое бюро съехало, а квартира осталась, и я стал тут жить. Половину своего времени я провожу в поездках, так что здесь нет ничего лишнего и практически ничего — моего, кроме чемоданов».
«Многие, кто снимают здесь помещения, сами делают ремонт. Я же очень попросил владельца здания, чтобы мне сдали квартиру, в которой не нужно было бы делать ничего. Тот момент моей жизни был очень напряженным и заниматься обустройством мне было совершенно некогда. Так что все, что вы здесь видите — от стула до пледа на диване — принадлежит не мне, а дому, что во многом согласуется с идеями Гинзбурга», — объясняет хозяин.
Маленькая кухня — одна из главных примет квартир-ячеек. По плану Гинзбурга, новый советский человек не должен был тратить время на приготовление пищи, а мог зайти на фабрику-кухню в соседнем блоке, чтобы отужинать с товарищами. Или же после совместной утренней зарядки в широком коридоре или на крыше — отправиться по воздушному переходу на завтрак.
Правда, по наблюдениям самого Гинзбурга, жильцы в то время еще не готовы были менять свой быт. А потому отказывались от совместных трапез на фабрике-кухне, предпочитал брать ужин с собой.
Естественно, что дом с такой судьбой обрастает историями, которыми щедро делится Антон: «У Гинзбурга все крыши были эксплуатируемыми, нашей была уготована судьба солярия. Архитектору казалось, что советские люди — дети солнца — должны три месяца в году общаться со своим небесным отцом. Однако этим планам не суждено было осуществиться. Милютин — нарком финансов и однокашник Гинзбурга по архитектурному факультету, попросил сделать ему здесь квартиру, хотя вся номенклатурная элита селилась в то время в Доме на набережной. Так появился первый в Москве пентхаус.
В результате крыша стала местом жизни наркома, и загорать в голом виде под его окнами никому и в голову не приходило. Чтобы корабль получил свою законченную форму, а также стремясь уравновесить образовавшийся «курок», Гинзбург пристроил на этаже Милютина комнаты для аспирантов и стажеров — сейчас там находится детская художественной студия. Вообще этот дом был местом обитания многих известных людей. В конце нашего этажа расположена двухэтажная квартира Дейнеки, где он жил с 1931-го по 1959 год, а над ней — рабочий кабинет самого Гинзбурга».
Всего Моисей Гинзбург разработал пять типов ячеек, плюс несколько нестандартных. Экспериментальных домов было построено всего шесть: четыре в Москве, один в Екатеринбурге и один — в Саратове. Брат-близнец дома Наркомфина — дом на Гоголевском бульваре (строился под руководством ученика Гинзбурга — Михаила Барща) сегодня выглядит значительно лучше и тоже является местом жизни московской богемы. Этот дом — образец архитектурного авангарда. В нем задумка Гинзбурга была реализована полностью: с полноценным коммунальным корпусом и гаражом, который в доме Наркомфина построен не был.
«Брежнев ремонтировать дом Наркомфина не планировал, а наследникам советской номенклатуры выдавал квартиры улучшенной планировки, в которые они и переезжали. Со временем дом опустел. Заниматься муниципальным жильем было особенно некому, поэтому сюда понабились сквоттеры. Постепенно квартиры в этом доме начал покупать Александр Сенаторов — глава группы «Коперник». Он надеялся, что как только станет собственником всех квартир в здании, в нем можно будет провести капремонт. Однако со временем иллюзия у него пропала, и и он стал сдавать квартиры в аренду».
По мнению Антона, это место идеально для работы — здесь большие окна, хороший свет и минималистичный интерьер.
Портрет Фрейда над столом — работа Павла Пепперштейна, его подарок Антону. Рядом висит акварель Антона Тотибадзе, который снимает студию на этом же этаже.
«До того, как начали строить американское посольство, из окон квартиры было видно высотку МГУ, сейчас видно стройку», — замечает Антон. — А вот с крыши дома по-прежнему открывается вид на Министерство иностранных дел, высотку на Баррикадной и гостиницу «Украина».
«Летом на крыше периодически бывают концерты, открывается кафе. Секция йоги работает в три смены. Правда, все другие проекты с наивной идеей заработать что-то на жильцах дома и его арендаторах «горят синим пламенем». Кафе или рестораны здесь просто нерентабельны. Я, например, работаю дома, могу выйти пообедать в «Новинский пассаж» или провести встречу где-то в городе, а так можно и на своей мини-кухне что-то приготовить», — объясняет Антон.
«Кипы я иногда покупаю в путешествиях, есть одна тюбетейка из казанского Кремля. Золотой батон я привез из сувенирной лавки резиденции господина Януковича в Межигорье, где был найден тот самый золотой батон, что изумил интернет-сообщество».
«Расписанный слон — подарок фонда Любови Аркус «Антон тут рядом», их делают дети с аутизмом. Книги мне в основном дарят авторы, это больше сувениры. Я не читаю ничего на бумаге, ведь все, что было написано за последние 20 лет, есть в электронном виде. Современная полиграфия — это распечатка файлов, то есть их всегда можно найти или попросить у авторов», — рассказывает про детали своего быта Антон.
На перилах лестницы — еще одна большая работа Пепперштейна.
«Дом выполняет свою функцию — все жильцы друг друга знают и ходят в гости, что очень удивительно, — замечает Антон. — Гинзбург настаивал на том, что это не дом-коммуна, а дом «переходного типа». Дом-коммуна не разделен на квартиры — это один сплошной коридор, где женщина каждый вечер выбирает, где она останется ночевать, а дети точно не знают, чьи они.
Наш дом имел задачей подготовить людей к новому быту. Тут есть свои социалистические заскоки и глупости: например, высота потолков в спальне и уборной — 2,30 м, ведь там ты занимаешься своим мещанским буржуазным бытом. А вот в гостиной, куда выходишь общаться с товарищами, высота потолков — 3,70. Эта метафора Гинзбурга совершенно четко была про социализм и везде сохранялась, даже в пентхаусе у Милютина. На втором этаже его квартиры, где человек ведет презренный быт — четыре комнаты с низкими потолками, а в большом зале их высота 4,80, если я не ошибаюсь».
«Во время своего пребывания в Москве, Ле Корбюзье видел этот проект и при строительстве жилого здания в Марселе использовал идеи Гинзбурга. Единственное, что он добавил, это мебель, позволив на ней сэкономить жильцам. Он сделал столы, кровати и сидения из выступов стены, а в остальном применил все те же идеи, — рассказывает блогер.— Здание Наркомфина — наверное, самый интересный и оригинальный дом в Москве. Оценить эту красоту и лаконичность может не каждый, но мне эта квартира кажется прекрасной».
Originally posted 2016-03-30 11:10:04. Republished by Blog Post Promoter
