В первой статье этой серии мы рассказывали, что в последние годы брутализм — направление в архитектуре, которое ассоциируется с крупными бетонными зданиями — снова стал востребован. Эта переоценка стиля и есть отправная точка, чтобы проанализировать истоки, задачи и процесс развития движения; задаться вопросом, какие черты брутализма могут быть актуальны для сегодняшней архитектуры.
Наши испанские коллеги попросили четырех архитекторов рассказать, что они думают о возрождении брутализма, и показать по два примера — один локальный и один международный, — которые могут служить образцами стиля.
Брутализм: этика или эстетика?
Хорди Герреро (Jordi Guerrero), партнер Aguilera+Guerrero Arquitectos, и Хоакин Агилера (Joaquín Aguilera) настаивают на первичной роли этики брутализма перед эстетикой — именно эти идеи высказал архитектурный критик Райнер Бэнэм в книге «Новый брутализм — этика или эстетика?»
В сети такие постройки пропагандируют (в хорошем смысле слова) под хэштегом #BrutalMonday.
Как отмечает Хорди Герреро, «основная идея брутализма базировалась не столько на архитектурном языке, сколько на нравственном отношении. В брутализме формальные аспекты понимались как следствие этических взглядов, а внешние качества зависели от целенаправленного использования определенных материалов, маркеров стиля».
Хорди Герреро: колония Хален в Берне + микрорайон №3 в Эльвинье, Ла-Корунья
- В качестве международного образца Хорди Герреро предлагает швейцарский проект: блок из выстроенных в ряд односемейных квартир, который выделяется не только за счет использования бетона, но и благодаря связям с окружающим ландшафтом и общественными пространствами для жильцов.
- Пример из Испании — микрорайон №3 в Элвинье по проекту Хосе Антонио Корралеса. Образец того, как национальная архитектура отвечала на радикальные предложения мирового сообщества; пример архитектуры для человека, которая появлялась, несмотря на ограничения исторического момента.
«Обе эти постройки отображают константу всего движения брутализма: понимать архитектуру скорее как этическую, нежели эстетическую систему — как того и требуют проблемы, возникающие в постоянно меняющемся обществе», — поясняет Хорди Герреро.
Мерседес Наварро (Mercedes Navarro) — архитектор из Валенсии; она ведет блог под красноречивым названием «Брутализм в Валенсии» и защищает идею архитектуры как средства социального взаимодействия. «Некоторые идеи брутализма работают и сегодня. Например, именно через архитектуру мы можем поменять структуру отношений между членами общества, которая не меняется другими средствами. Создать пространства, которые будут способствовать общению, формировать и обогащать сообщество. Такая архитектура ставит условия жизни выше социальных статусов, предлагает равные возможности для всех», — говорит архитектор.
Мерседес Наварро: монастырь ля Туретт + комплекс Espai Verd в Валенсии
- В качестве международного примера архитектор выбрала монастырь Ля Туретт авторства Ле Корбюзье (1956-1960) — за мастерскую работу со светом, «помогающим тем, кто находится внутри, настроиться на правильный лад. С моей точки зрения, это концепция архитектуры, формирующей общество, возведенная в абсолют», — говорит она.
- Среди испанских проектов Мерседес Наварро выбрала Espai Verd в Валенсии (1985-1991), работу архитектора Антонио Кортеса Феррандо: «Хотя здание построили в 1980-х, в нем много черт, присущих архитектуре брутализма: честные материалы, большие зоны отдыха для жильцов, развитая инфраструктура».
Давид Гарсия Асенхо (David García-Asenjo) недавно защитил докторскую диссертацию по современной церковной архитектуре и уверен, что «отношения между посетителем и пространством лежат, помимо прочего, в религиозной области». Именно поэтому в качестве своих примеров он выбрал церковную архитектуру брутализма.
Дивид Гарсия Асенхо: церковь Сен-Пьер, Фирмини-Вер + церковь Святой Троицы в Кольядо-Вильяльба
- «Часовня монастыря Ла Туретт, созданная Ле Корбюзье, или его последний проект — церковь Сен-Пьер в Фирмини-Вер (1961-2006), оконченная в начале XXI века учеником архитектора Хосе Убрери — примеры тех качеств, которыми может обладать пространство, построенное из материалов грубой фактуры, вроде бетона. Церковь Сен-Пьер отличают внушительный объем из железобетона с гладкой фактурой — это совсем не похоже на тактильный характер других построек швейцарского архитектора».
Для Давида Гарсии Асенхо «брутализм в своих основах больше ассоциировался с этической системой и способом познания мира, преобразившегося после войны, чем с эстетикой. Течение казалось очень актуальным и, к тому же, оказывало мощное визуальное воздействие. Строгий конструктив стал частью коллективного воображения благодаря величественным формам, которые позволял воплотить бетон», — говорит архитектор.
- Эти грани часто проявляются и в современной испанской архитектуре. «Среди примеров последних десятилетий — работы Игнасио Висанса и Хосе Антонио Рамоса. Только одна из них реализована в бетоне — церковь Святой Троицы в Кольядо Вильяльба (2000), она же самая удачная. Вся конструкция — из железобетона с изысканной отделкой. Характер постройке придает фасад с “прорезями” разного размера, которые подчеркивают ее религиозный характер».
Родриго Альмонасид (Rodrigo Almonacid), профессор в Школе архитектуры Вальядолида, также защищает первостепенную роль этики функционализма перед эстетикой. «Брутализм оперировал двумя аспектами: этикой, которая взорвала послевоенную неоклассическую инерцию, и эстетикой, которая спорила с идеями CIAM («Международный Конгресс Современной Архитектуры») и декоративным подходом интернационального стиля в целом.
Это положение “против” не означает страстного желания удалиться от мейнстрима, поэтому сложно в чисто визуальных терминах объяснить, как и почему его сегодня хотят возродить. Пожалуй, это средство привлечения внимания — скорее, в интересах маркетологов, чем идеологов», — отмечает профессор.
По мнению Родриго Альмонасида, брутализм сегодня представлен в большей степени как потребительский продукт. «Большинству трудно “переварить” этот стиль, и будущее его эфемерно: у работ, которые сегодня претендуют на то, чтобы быть необрутализмом, мало общего и точек соприкосновения».
Родриго Альмонасид: «Сады Робина Гуда», Лондон + зоопарк Мадрида
- Среди международных образцов стиля архитектор выделяет одну из самых известных работ — комплекс Элисон и Питера Смитсонов в восточном Лондоне (1969-1972), который сегодня находится под угрозой исчезновения.
- В Испании, по словам архитектора, выбор невелик — однако он остановился на комплексе зоопарка Мадрида, построенного по проекту Хавьера Карвахаля (1968-1970).
Наконец, я и сам принимаю вызов, который бросил своим гостям, пока писал эту статью. Кроме этической основы брутализм передал нам и серьезную эстетическую позицию: поиск другого идеала красоты, не основанного на неком совершенстве. Речь об архитектуре, которая ищет вдохновение в грубых фактурах, уходит от очевидных решений, но связана с античными идеалами — что предполагает своего рода идею современных руин. Сегодня, перед лицом технического совершенства и маркетингового легкомыслия, брутализм предлагает более глубокую и подлинную поэтику.
Мигель Барахона (Miguel Barahona): Дом в Бутанте, Сан Паулу + «Белые башни», Мадрид
- Среди международных примеров мне хотелось бы отметить проект, который развеет миф о неспособности архитектуры создавать теплую атмосферу вокруг своих жителей. Я говорю о доме в Бутанте (1964-1967), в Сан Паулу, построенном для себя архитектором Пауло Мендесом да Роча. Это проект, который использует и масштабные архитектурные приемы, и обращается к деталям — благоустройству, созданию уюта.
- На испанской архитектурной сцене хочется обратить внимание на постройку, которую обычно не относят к движению брутализма, несмотря на совпадение по времени и характерные материалы — Белые башни (1961-1968). Жилой дом, построенный в Мадриде архитектором Франсиско Хавьером Саэнц де Оиза — фантастический пример того, как использование материалов с честной, выраженной фактурой может конструировать новые формы и предложения для города будущего, которые, увы, не получили развития.
Заключение
Возрождение брутализма, без сомнения — идея, лежащая на поверхности. Очень интересно было бы адаптировать оригинальную концепцию брутализма к современности, но не растворить его чрезмерно в современной архитектуре. Нельзя ставить на одну ступень жилую застройку советской эпохи и произведения Лины Бо Барди просто потому, что они построены в похожих масштабах и из бетона.
Сегодня, как никогда, нужна критическая работа: чтобы не просто вешать ярлыки, но анализировать требования сегодняшнего дня и делать важные выводы. В этом мире, где доминируют избыточные образы, торжествует эстетика украшательства, уникальная красота брутализма способна шокировать. И в этом контексте новая жизнь течения кажется, конечно, хорошей новостью.
ВАША ОЧЕРЕДЬ…
Близки ли вам принципы архитектуры брутализма? Поделитесь своим мнением в разделе комментариев.
